вперед в будущее.
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\

Фокус не удался. Даже на тринадцатый раз, несмотря на усердные попытки и старания до прикусывания языка. Полнейшая концентрация и сосредоточенность, но видимо, не достаёт таланта, или банального везения. Настроение скатывается под стол, как у ребёнка, который обижен на весь мир из-за своей неудачи. Может быть он плохо орудует ложками, вилками и стаканами, зато прятаться в тёмных углах, посреди шума и веселящийся толпы приспособился, добрался до уровня профессионала и даже гордиться этим. Наклоняется к столику, тянет на глаза козырёк бейсболки, пытаясь спрятать лицо за пустыми стаканами, щурит глаза, высматривая знакомое лицо. Накидывает сверху капюшон чёрной, большой и бесформенной толстовки, превращаясь в сплошное тёмное пятно. Порядком надоело терпеть вонь сигарного дыма, классического и самого разнообразного — эффект одинаков. За эти полчаса на его стол успели выплеснуть половину бутылки пива (благо не на голову), предложили потанцевать в противоположном углу, где музыка сменялась с медленной и плавной на нечто дикое, и наоборот, и удачно перепутали с парнем, который должен забрать свою неплохо выпившую девицу. Сидеть в таких заведениях одному весьма нежелательно, если не хочешь, чтобы забрали тебя. Возможно, плохая идея — ждать здесь, но есть и положительные стороны данного положения. Людям совершенно безразлично кто сидит в дальнем углу за столиком, совершенно плевать чьё лицо прячется за свисающим капюшоном, потому что они пришли повеселиться в своё удовольствие; в своё — это ключевое. Быть может, забавно, иронично, но им интересны свои развлечения, настолько интересны что окружающие превращаются в бесформенные, размазанные пятна. Этот эффект не оставил его равнодушным, даже вызвал ещё больше интереса, будто игра «узнают ли меня?». Даже если не узнают здесь, главное, чтобы не узнали т а м, что он здесь; на это у него несколько причин.   

— Я бы мог ещё часок подождать, что же вы так торопитесь? — первое, что невольно вырывается — язвительный сарказм; брови сдвигаются и хмурятся, говоря о его страшном недовольстве.   
— Простите, у меня были веские причины задержаться, — ответ последует более нейтральный, спокойно-сдержанный с лёгким оттенком кидающего вызов раздражения.   
— Зачем вы позвали меня... в это место? — обводит взглядом зал, в котором стоит отметить, становится более душно и накурено.   
— Вот уж сам теперь не знаю, надо ли было звать вас, — ловит на себе взгляд, казалось бы ничего не выражающий, но вынуждающий быстро исправиться.  — ладно, мне нужна ваша помощь.   
— Мне казалось, что я - последний у кого вы будете искать помощи, — прищуривается, внимательным взглядом прожигая дыру в лице напротив.   
— Боже мой, вы просто телепат, как вам это удаётся? Да, не поспорю с вами, вы на данный момент и есть последний, больше вариантов нет.   
— И чем же я могу быть полезен?   
— Вы имеете доступ к информации, которая мне нужна. Информация о террористических группировках, — подаётся вперёд, понижает тон голоса, но тот начинает предательски хрипеть и вовсе растворяться в бьющей по ушам музыке; смотрит прямо в глаза собеседнику, пока тот неподвижно сидит, даже не моргает.  — Никто кроме вас не сможет мне помочь, это уж точно.   
— Вы сошли с ума?   
— Другого я не ожидал, поэтому подготовился заранее, — расслабленно откидывается на мягкую спинку диванчика, усмехаясь одним уголком губ.   — Подумайте.   
— Я потеряю свою работу.   
— Я смогу вам помочь, я же не последний человек в этой... стране. 
— Вы ничего не решаете. Решать будет ваша супруга или её секретарь. Насколько мне известно, королева Лилиан в здравом уме и уж точно такое содействие не одобрит... 
— Бла-бла-бла. Хорошо, когда вы молчите. Ладно, я могу найти вам другую работу, как разница. Если бы вы поняли, насколько это важно, — отрывается от спинки дивана и снова склоняется над столом заглядывая в тёмные глаза.  — выслушали бы меня.   
— Мой вам совет, Ваше высочество: делайте то, что должны. У вас семья, жена, и вы правы, страна в какой-то мере зависима и от вас.   
— А вы прямо образец праведности, капитан дотошность? Февраль, 2014, Колумбия, пропавшие без вести члены экспедиции. Вы нарушили устав, капитан. Зачем вы играете святого, если на самом деле... не настолько уж и святы? 
Крис всматривается в его лицо, полностью облекаясь в серьёзность, огоньки озорства погасли в голубых глазах, уголки губ опустились, а меж бровями появляются две морщины. Не только он менялся в лице, пока перечислял вероятно, нечто запрещённое. Сомнений нет, не будь в этом месте столько свидетелей, ему бы выкапывали яму, да поглубже. Капитан удивительно стойко держится, под столом крепко сжимая кулаки. Насколько всё было плохо в этой чёртовой Колумбии, если у него взгляд неожиданно дикий, почти что волчий.   
— Я это делал ради спасения своей жены.   
— Я тоже делаю это ради спасания своей жены, — выдерживает недолгую паузу, неотрывно наблюдая за тем, как меняются эмоции чужого лица.  — Вы же сами знаете, моё положение не подразумевает подобную помощь. Да, мне все скажут заниматься своими делами. Поэтому я надеялся, что вы меня поймёте. Для мужчины ничего хуже бездействия быть не может.   
Кажется, постепенно Джунки начал узнавать в Кристофере самого себя. Безусловно, они совершено разные, их ничего не связывает, между ними ничего общего чтобы заложить фундамент доверительных отношений или дружбы, но они оба, типичные представители своего пола. Такова их природа — действовать несмотря ни на что. Воспоминания живы, словно весь тот ужас был пережит только вчера, а на деле прошло несколько лет. Кристофер был прав, никто лучше Джуна не поймёт его. Даже Джун это признаёт, позволяя своим напряжённым плечам расслабиться и опуститься. Выдыхает.   
— Откуда вы узнали в каком направлении двигаться?   
— Сестра никак не избавиться от привычки бросать дверь не закрытой. Служба безопасности пытается от нас что-то скрыть, и это вышло совершенно случайно. Я прочёл кое-какие отчёты, многое мне объясняющие.  
— Вам интересна та череда...   
— Да, та самая! Я знаю, что в масштабном терроризме вы разбираетесь лучше всех. 
— Но вы не будете заниматься этим в одиночку.
Немного помолчав, Крис тяжело-обречённо вздыхает.   
— Я думал, мы договорились, уладили этот вопрос. 
— Я вам помогу. У меня есть и свои соображения на этот счёт.   
— Пожалуй, впервые ваша экспертность будет уместна. 

* * *
Двери распахиваются, изнутри вываливается нечто шатающиеся, не способное удержать равновесие в одиночку. Позади всё ещё слышна приглушённая музыка, неоновая вывеска моргает жёлтыми лампочками, а стылый воздух мгновенно цепляется за раскрасневшиеся щёки. Вокруг царит невозмутимость, свойственная отдалённым, забытым цивилизованными людьми углам Лондона, или где-то на его окраине. Это заведение, одно из полюбившихся стоит отметить, единственное, тусклое пятно в темноте позднего вечера. Рядом разве что уличные фонари, ряды которых не очень длинные. Никаких «обезьянок» с фотоаппаратами, никаких поклонников и наблюдателей, потому и полюбившееся место. Он самодовольно гордится тем, что умудрился одурачить всех, абсолютно всех (а может быть и не всех).   

— And way down we go-o-o-o-o.... way down we go-o-o-o-o! 
Крис закидывает руку на его плечо и начинает выкрикивать ещё громче (он думает, что поёт на самом деле) слова до сих пор вирусной песни.   
— Нет-нет, давай... i looove yooou, — безобразно тянет, кажется, ноты, глядя на своего напарника по пьяному дуэту.  — ijji marayo! ~~   
— Что-что-что? Нет, там не так поётся! — недовольно хмурится.   
— А ты откуда знаешь? Ooonly yooooou!   
— Ладно, нам надо домой.
Один отпустить другого просто не в состоянии, иначе оба свалятся на землю. Крис шмыгает носом и машинально начинает искать взглядом свою машину, припаркованную где-то в темноте, что сразу же говорит о неудаче в поиске. Видеть дальше своего носа он не способен. Зато способен перепутать чужой автомобиль со своим.   
— Где ключи? Ключи? — шарит по карманам куртки, накинутой сверху толстовки, после чего шарит по карманам чужой куртки, заглядывая в потайные карманы; искренне не понимает, почему ключи не находятся даже у этого парня. А кто этот парень, собственно?   
— А ты кто вообще? — прищуривается, всматриваясь в лицо Джунки.   
— Нам нельзя за руль... мы... — икает. — пьяные.   
— Я бы посмел отметить, вы очень пьяные. 
Раздаётся чей-то (словно с небес) спокойный голос, а перед глазами в обрамлении янтарного света возникает статный силуэт. Крис совершенно ничего не понимает, не получив ответа на свой вопрос начинает приглядываться к явившемуся чуду в коричневом пальто, которое кажется плодом воображения. Он был реален. Бенедикт всегда реален. Его лицо постепенно выступает из тьмы, делаясь жёлтым от здешнего освещения, и ещё более невозмутимым.   
— Вы думали, вас одного отпустят в подобное место, Ваше высочество? 
Фокус не удался дважды. Криса надёжно охраняли всё это время, а Бенедикт только и ждал часа, когда понадобится поработать чудным спасением с небес.   
— Чё? Ты кто такой? — пошатывается, крепче сжимая чужое плечо. Если мистер Сон умудрятся смотреть на мир с малым процентом трезвости и здравого ума, то о нём этого сказать нельзя. Он всерьёз не узнаёт ни своего новоиспечённого друга-невольного-собутыльника, ни личного секретаря (или правильнее: личный воспитатель из детского сада). А разговаривать Крис начал как уличный подросток хулиган, наверное, тем самым воплощая в жизнь кошмарные сны Бена. В общем-то, запастись терпением на предстоящую ночь не помешало бы в с е м.   
— Не столь важно кто я, важнее кто вы, и это вас обязывает немедленно вернуться домой.   
— Вот моя машина, я собираюсь домой!
По какой-то причине его не успевают остановить; незаметное мгновение и вот, его высочество пытается забраться в салон чужого автомобиля. Сигнализация срабатывает мгновенно, от чего застывший на месте Джун вздрагивает и шире раскрывает глаза, а Бенедикт понимает, что ситуация пострашнее его ночных кошмаров. Не дай боже за этим делом застанет хозяин машины, или ещё хуже — здесь соберётся весь веселящийся народ.   
— Ваше высочество, уходим отсюда, — он старается сохранять своё профессиональное спокойствие и невозмутимость, но голос стоит признать, приобретает оттенки испуга. Его высочество хватается за ручку ещё крепче, не собираясь разжимать пальцы; оказалось, настолько крепко что одного Бена недостаточно. — капитан, не стойте, помогите мне! 
Однако ждать помощи от не менее пьяного капитана не стоит, тот продолжает стоять неподвижно и наблюдать за действом с первого ряда.   
— Боже, за что мне это. Ваше высочество, это чужая машина, ваша машина ждёт вас... не трогайте зеркало, оно дорого стоит! 
Ему удаётся с огромным трудом оттащить Криса от визжащего авто, но Крис не желает так быстро мириться с этим, размахивает руками, задевает зеркало, благо не настолько катастрофично, вряд ли заметят лёгкую царапину. Можно считать, автограф от принца-консорта.   
— Капитан, вы не идёте?   
— Погодите! Он мой друг, он идёт... мы вместе идём. Друг! — вырывается из хватки секретаря, подбегает (бегом это назвать трудно всё же) к Джунки и снова закидывает руку на плечо, удовлетворённо улыбаясь. — Пооехали! Он идёт со мной... со мной идёт, слышишь? А ты вообще кто? Мой слуга? У тебя такое знакомое лицо... 
Бенедикт позволяет себе впервые закатить глаза, но его сдержанность стабильна, неизменна. Они успевают скрыться в темноте до того, как выбежит перепуганный хозяин машины, но дорога домой обещала быть непростой. Несомненно, никто не собирался диктовать по слогам адрес капитана, а такой информацией Бен не обязан располагать, к тому же Крис всю дорогу доказывал, что это его друг и «он поедет с нами». А потом они распевали (Бенедикт почувствовал себя, пожалуй, в зоопарке) песни, настолько громко что у двоих трезвых людей в салоне разболелась голова. 

* * *
К великому сожалению, он не успевает извиниться перед её величеством за столь неподобающие поведение своего подопечного. Его позднее появление дома становится сюрпризом, должно быть вызывающим смешанные чувства. Совершенно радостный Крис распахивает дверь за дверью (через три двери возненавидит их), разводит руки в стороны торжественно представляя своему другу свой дом, скромно считая, что дом красивый. Правда, он не помнит откуда взялся этот дом, кто ждёт в этом доме и почему он вообще существует в этом странном мире. Ему просто хорошо, замечательно-хорошо плыть по течению и утопать в преследующем облаке аромата спиртного; оно так и бурлит в крови, нагоняя волны возбуждения и повышенного, слишком хорошего настроения; оно в голове, одурманивает, и с каждой минутой всё сильнее, до головокружения, вспышек и мимолётной темноты в глазах.   
— Будешь со мной спать. Ты таакой мягкий, — оттягивает щёку Джуна и морщится, изображая мимикой умиление.   
— Ваше высочество, мы можем подготовить комнату... 
— Нет! Мне нравится этот медвежонок, пусть останется... пусть останется. Тебе нравится мой дом? Этот дом такой... большой... таинственный... здесь... призраки водятся...   
— Призраков не существует.   
— Молчи! Молчи... тссс, — прикладывает палец к губам и толкает своим задом дверь, ожидаемо проваливается в образовавшуюся щель, падает с грохотом на ковёр. Чуть ли не на ощупь он нашёл спальню, куда и завалился задом, теперь лежит с закрытыми глазами и морщится на этот раз от сильной боли.   
— Ваше величество, прошу меня простить, это... — Бенедикт определённо ненавидит Криса в этот момент, нервно отдёргивает края пиджака и поднимает невозмутимый, прохладой веющи взгляд на Лили.  — недопустимо. Моя вина — упустил момент. Однако, если его высочество собирается что-то сделать, его не остановить.   
— Меня не остановить… не остановить... как больно... не остановить меня... — бормочет, ворочаясь гусеницей на ковре, за чем с неподдельным любопытством наблюдает Джунки, которого тоже качает словно на морских волнах.   
— Кристофер, — нервно сглатывает комок в горле.  — пожелал привести с собой гостя, — кидает своё тёмный, говорящий взгляд на капитана. Со временем Бен приучился использовать полное имя, пусть приучить было очень с л о ж н о.   
— Пожелал... да... я пожелал в конце концов! 
Восстание из мёртвых, не иначе. Крис резко подрывается, умудряясь сохранить равновесие; ухватывается за Джуна (сильный парень) и поднимается на ноги.   
— Мы тут выпили немного... чуть-чуть... чуууток... — шмыгает носом, опирается о него, будто о мебель, выдыхает и ловит воздух губами.  — что? Почему вы все смотрите на меня? А ты кто?  
— Вы уже спрашивали.   
— А она кто?
Наверное, Бенедикт готов провалиться сквозь этажи и землю, похоронить самого себя и никогда не восставать из могилы, после столь резкого и дерзкого вопроса, по его мнению. Допустимо ли задавать такой вопрос королеве, да ещё так нагло глядя в глаза? Для Криса, разумеется, допустимо. Знал бы он ещё полное значение этого слова. Д о п у с т и м о.   
— Ваша жена, сэр.   
— Серьёзно?... — голос захрипел, Крис оторопел, глядя на Лили широко раскрытыми, удивлёнными глазами.  — друг, посмотри... жена моя... как неловко... У тебя есть жена?   
— Есть.   
— Где? 
— Дома.   
— А где твой дом? Пойдём посмотрим на неё.
Джун пожимает плечами.   
— В этом и была проблема, собственно. Мы не знаем где живёт капитан и его семья. Я могу немедленно выяснить это и... 
— Молчать! Я вспомнил тебя, ты мой слуга! А мой друг останется здесь!  
— Но ваша жена...   
— У меня есть жена?!   
— Да, сэр, и она смотрит на вас.   
— Ой... — хватается за голову, переводит совершенно не трезвый взгляд на Лили, на лице расплывается расслабленно-пьяная улыбка.  —красивая, да? Она такая... красивая... вот спорим, твоя не такая красивая...  
— Моя ещё красивее.   
— Нееет, — резко повышает тон голоса.  — моя красивее, у неё... — благо Крис не продолжил свою фразу, чуть не выдав нечто личное и тайное — помешала Лили на которую внезапно начал засматриваться, не веря своей пьяной головой что она е г о жена.   
— Это ааангел во плоти, а не моя жена. Ты меня обманываешь, слуга.   
— А по-моему, - Джун снова икает.  — самая обычная женщина. 
Крис мотает головой, Бенедикт тяжело вздыхает и набравшись смелости заявляет, что горе-друзей не помешало бы уложить спать, да только самостоятельно они с этим не справятся. Что происходило дальше, известно лишь наблюдателям, потому что их сознание погрузилось в пучину алкогольного мрака, память полностью завершила свою работу, и в один прекрасный момент в глазах потемнело до самого утра. 

* * *
Странное ощущение, словно ты плаваешь посреди моря, тебя легонько подбрасывают волны и солнце греет затылок. Скорее всего, у Джунки морем были пуховые подушки, скомканные одеяла и какие-то мягкие игрушки, а вот море Криса вряд ли объяснимо. Голова на краю кровати, тело на полу, вероятно, ночью он отказался засыпать на кровати, свершив великое самопожертвование и отдав место другу. Веки разлепляются постепенно и не полностью, солнечный свет дотягивается до лица — осеннее солнце, едва тёплое. Ему ли не знать, что утро после столь бурной ночи и безграничной дозы алкоголя невыносимо ужасное. Головная боль как ностальгия, ощущение словно по всей голове трещины ползут, а мозг раскалывается на четыре куска — он проходил это тысячи раз и не подозревал что пройдёт снова.   
— Боже мой... — запускает руку в взъерошенные, светлые волосы, лохматит их ещё больше и скользит взглядом по ковру — чистый, кажется. Пытается подняться и сразу же падает обратно; оказывается, прошлая ночь отняла все силы, силы, которые мгновенно не восстанавливаются, тело опустело, осталась бессильная оболочка и головная боль, словно её задавило камнями. Взгляд ползёт дальше, по спадающим одеялам, выше, ещё выше, упирается в лицо. Крис вздрагивает, сердце начинает колотиться, а когда присматривается, понимает, что это не Лили, понимает, что кто-то знакомый и вспоминает его имя очень медленно.   
— Джжжж... Джоо.. Джее... Джун? Джун... интересно, сколько я выпил...никогда ещё не просыпался с мужиками... — сейчас он осознаёт, что надо было выпить больше, чем «много», чтобы затащить в свою кровать капитана Сона. Дело даже не в нём, не в лёгкой неприязни и проблемных отношений, дело в принципиальном капитане. Ему угрожали смертью или каким образом он оказался здесь?   
— Джун, вставать надо, слышишь? Проснись, — голос нещадно хрипит, он дёргает за плечо, но капитан не поддаётся, крепко спит.  — Джун, а если королева сейчас зайдёт? Не страшно тебе?!
Удивительно, но «королева» срабатывает волшебным образом, будто капитану она снилась всю ночь. Джунки резко раскрывает глаза, резко отрывается от кровати (армия воспитала?) и приставляет ладонь к виску (определённо, армия).   
— Безнадёжный ты парень, — мотает головой усмехаясь.  — мы оба безнадёжные, если так подумать. Пока я был врачом, меня могли разбудить такие штуки, но... сейчас меня уже ничего не разбудит, — улыбается грустно-задумчиво.   
— А как... я здесь оказался?   
— Наверное я тебя привёл, — пожимает плечами.   
— Это плохо. Меня здесь не должно быть. Где Хегё... она меня ждала дома... мне будет очень плохо...
— Конечно не должно, вдруг здесь моя жена в одном белье ходит. Шучу. Давно она не ходила в одном белье... как думаешь, почему? — поудобнее усаживается на полу.   
— Вы ей больше не интересны? — вполне серьёзный Джун выгибает бровь.   
— Что? Я ей не интересен? И что же делать?   
— Устройте ей романтический ужин.   
— А вы случаем не спали семьдесят лет во льдах, кэп?

«Они проснулись, мэм. Я слышу их голоса».

— Чёртов Бенедикт.

«Я тоже слышу». 

— Чёртов Дэниэл. Мне так не повезло, эти люди каждое утро мелькают перед моими глазами... 

Двери открываются и, пожалуй, настаёт самый эпичный момент всего утра. Они смотрели друг на друга с огромным удивлением, они были шокированы, не верили своим глазам, определённо. Крис наблюдал с интересом и даже ожидал что же будешь д а л ь ш е. Будто они знакомы, очень хорошо знакомы, только не сказать что они жутко рады видеть друг друга. У каждого свои скелеты в шкафах, верно?
— Джун?! 
— Дэниэл?! 
— Эй, парни! — он хлопает в ладоши и лыбится так, будто его посетила гениальная мысль; на самом деле, эта встреча забавляет, даже заставляет забыть о головной боли.   
— Вы знакомы? Так может... выпьем? Нам бы похмелиться с Джуном, — опускает руку на его плечо и смотрит с каким-то довольным видом на телохранителя.  — мы теперь типа... друзья.

«О, Лили, я бы не смог с ним поладить без выпивки, и не смотри на меня так». 
«А что я говорил? Я не помню».
«Лили! Ну я же люблю тебя, ты не веришь? Мне надо было напиться!»
«Обещаю, милая, больше никакого алкоголя».
«Наверное».